Одна из главных целей Достоевского — выявление сущности социально-психологических явлений. Понять явление, значит, довести его до предела. В научных кругах даже бытует такое интересное мнение, что испытания и нелегкая судьба приходят к людям неспроста – они помогают человеку понять и увидеть жизнь с совершенно иного ракурса. Что уж говорить о Достоевском, который фактически пережил собственную смертную казнь?! Столь мощное испытание позволило ему увидеть тонкий и хрупкий мир гуманизма, христианства и любви к людям, открывшиеся в полной мере лишь после пережитого им потрясения.
Нельзя обойти стороной и дневники писателя. Его неповторимая манера, диалог с читателем, через который раскрывается мировоззрение и невероятно чуткое наблюдение за людьми, открывает перед нами незаурядный ум Достоевского, а нас заставляет о многом задуматься. Мысли, которые мы читаем в его дневнике, словно сквозь время передают нам, читателям, вопросы, что стоят перед человеком и по сей день.
«Поняли бы люди, что нет счастья в бездействии, что погаснет мысль не трудящаяся, что нельзя любить своего ближнего, не жертвуя ему от труда своего, что гнусно жить на даровщинку и что счастье не в счастье, а лишь в его достижении»
Я так любила осень, — позднюю осень, когда уже уберут хлеба, окончат все работы, когда уже в избах начнутся посиделки, когда уже все ждут зимы. Тогда всё становится мрачнее, небо хмурится облаками, желтые листья стелятся тропами по краям обнаженного леса, а лес синеет, чернеет, — особенно вечером, когда спустится сырой туман и деревья мелькают из тумана, как великаны, как безобразные, страшные привидения. Запоздаешь, бывало, на прогулке, отстанешь от других, идешь одна, спешишь, — жутко! Сама дрожишь как лист; вот, думаешь, того и гляди выглянет кто-нибудь страшный из-за этого дупла; между тем ветер пронесется по лесу, загудит, зашумит, завоет так жалобно, сорвет тучу листьев с чахлых веток, закрутит ими по воздуху, и за ними длинною, широкою, шумною стаей, с диким пронзительным криком, пронесутся птицы, так что небо чернеет и всё застилается ими. Страшно станет, а тут, — точно как будто заслышишь кого-то, — чей-то голос, как будто кто-то шепчет: «Беги, беги, дитя, не опаздывай; страшно здесь будет тотчас, беги, дитя!» — ужас пройдет по сердцу, и бежишь-бежишь так, что дух занимается.
Роман «Бедные люди»